Книга Соблазнённая  - Эрика Адамс

– Не стоит так сильно кусать губы. Мои губы, принадлежащие мне, как и всё остальное, – недовольно произнёс Максимилиан, подняв на неё взгляд, и освободил нижнюю губу из захвата её рта.

– Как сильно сжала, едва не прокусила… – с улыбкой заметил мужчина, едва огладив нижнюю губу пальцем и облизнул языком прикушенное место, заставляя млеть от медленного соблазняющего движения.

Он не отодвинулся прочь и завис близко-близко над её лицом, опустил руку вниз и наконец нажал пальцем на пульсирующую точку, сосредоточившую в себе волны наслаждения. Пара ритмичных нажатий с одновременной лаской соска заставили тело Эмилии исторгнуть из глубин стон, сорвавшийся с её губ прежде, чем она смогла запечатать его внутри, удержав глубоко в себе.

– Самый чудесный звук, что я слышал, – отозвался Максимилиан и начал увереннее растирать подушечкой пальца внизу, разжигая огонь, заставляя тело пульсировать и мелко дрожать от его касаний.

Мужчина не удержался и все же накрыл рот девушки своим, принявшись вбирать в свой её стоны, быстро скользя языком глубоко внутрь и уничтожая ритмичными движениями малейшие попытки мыслить здраво. Не осталось ни капли рассудка в жарком чувственном мареве, от которого тело выгибается, охотно подставляясь под пальцы мужчины, доводящие до исступления. Резкий вскрик и бёдра взмывают вверх, поддаваясь вперёд на бесстыдную ласку, затопившую экстазом всё тело.

– Прекрасно, – оторвавшись, наконец от губ девушки, лениво проговорил Максимилиан, выглядя при этом таким самодовольным, что сладкая нега моментально испарилась из головы Эмилии, едва она подняла на него свои глаза.

– Чудесно провела время, не правда ли? – усмехнулся мужчина, потрепав её ладонью по щеке, – не расстраивай меня, Эмилия. Похоже, из тебя выйдет толк. Нужно только научить тебя немного сдерживать столь страстные позывы плоти, чтобы добиться желаемого. Под моим началом из тебя выйдет опытная любовница, прикоснуться к заветному бугорку которой будет желать каждый мужчина в радиусе твоей видимости.

С этими словами Максимилиан намеренно медленно очертил круг по плоти, что ласкал совсем недавно.

– Ты будешь давать им желаемое, отбирая взамен то, что так нужно мне, – нагло заявил мужчина.

– Я не стану никого ублажать, – прорычала Эмилия, ужасаясь его словам.

– Станешь. Ещё как. Но только после того, как научишься справляться с собой и обещать экстаз одним только взглядом, – спокойно возразил Максимилиан, развязывая узлы на верёвках, что сдерживали руки девушки у изголовья.

– Я же сказал, не дёргайся так сильно, – недовольно заявил он, оглядывая стёртую кожу под толстой верёвкой, и нежно коснулся запястья губами.

Это моментальное движение было настолько контрастно с его циничными словами, оброненными секундой ранее, что злость взметнулась в Эмилии черным смерчем. Она попыталась влепить ему пощёчину, но не успела – перехватил руку, сжимая в тисках, причиняя боль захватом.

– Не стоит поднимать на меня руку, если только не хочешь приласкать ей меня так же, как я только что доставил удовольствие тебе.

– Мразь! – выдохнула она сквозь сжатые зубы, в то время как он ловко развязал узлы на втором запястье и поправил халат, накрывая им обнаженную грудь. – Ненавижу! Ненавижу тебя и всё с тобой связанное!

– Кричи об этом громче, Эми-и-и, – издевательски протянул Максимилиан, неторопливо отходя от кровати.

Холодные стальные глаза с удовольствием осматривали порозовевшее лицо девушки, совсем недавно подёрнутое экстазом, а сейчас искажённое от негодования. Она резко поднялась и, не обращая внимания на то, что тонкий халат разметался в стороны, открывая вид на округлые полушария грудей, принялась швырять предметы, попадающиеся под руку, в мужчину.

– Не смей меня больше касаться, чудовище! – от злости голос прерывался, а Максимилиан ловко уклонялся от летевших в него подушек, пары бокалов, стоящих на прикроватном столике, и даже хрустального графина, брызнувшего осколками во все стороны.

– Я буду касаться тебя тогда, когда захочу и так часто, как этого пожелаю. А вот графин ты разбила зря – придётся тебе самой ликвидировать беспорядок. Соберёшь все до единого осколки. Руками.

– Ненавижу! – задыхаясь от бешенства, выдохнула она, запахивая халат, – твои пальцы, руки, лицо… Всего тебя ненавижу!

– Ты так убедительно говоришь о ненависти, но твои стоны звучали гораздо убедительнее…

Максимилиан оглядел напоследок её намеренно медленно, давая понять, что от его взгляда не укрывается ничего, тем более в этом полупрозрачном халате. И покинул комнату под её возмущенный, но беспомощный крик.

Глава 23. Выбора нет

Максимилиан покинул комнату. Когда первая волна злости схлынула, следом за ней Эмилию затопило чувство стыдливости напополам с досадой. Покорно таять под напором его рук и губ было так унизительно и вместе с тем так приятно, что эти два чувства сплелись в единый клубок. И чего в нём было больше – пока ещё неясно. Запереть бы чувства в тёмном чулане и повесить на дверь замок так, чтобы ни одна эмоция не прорывалась наружу против её воли. Дверь отворилась и вошла прислуга, внеся ведро.

– Господин приказал принести вам это, чтобы вы убрали за собой беспорядок.

Эмилия вспыхнула.

– Передайте господину, – произнесла она как можно язвительнее, – что я не прислуга, чтобы выгребать горы мусора.

Женщина сухо улыбнулась:

– В противном случае, сказал он, придётся отвести вас в уютную и тесную камеру на одного человека. Томас, девушка желает посмотреть апартаменты.

Эмилия юркнула обратно на кровать, натягивая одеяло до подбородка. Находиться под пристальным взором постороннего мужчины в полупрозрачном халатике ей не хотелось. В комнату вошёл верзила с угрюмым лицом. Он выполнял роль охранника. Или тюремщика, мрачно подумала Эмилия.

– Пойдёте сами или Томас вас отнесёт?

– Никуда я не пойду.

Женщина устало вздохнула:

– Томас, отведи нашу гостью.

Мужчина двинулся вперёд и подхватил Эмилию вместе с одеялом так, словно та была спеленатым младенцем. Коридоры сменялись один другим, но верзила спустился по лестнице в подвал, располагающийся ниже первого этажа.

– Мы пришли, – женщина остановилась напротив проржавевшей железной двери, которая отворилась с жутким скрипом, – поставь нашу гостью, Томас.

Томас, согнувшись едва ли не вдвое, поставил девушку в камеру, словно куль с зерном. Камера была крошечной – Эмилия едва помещалась в ней в полный рост по высоте. А в длину и ширину она была примерно такого же размера.

– Камера сырая и холодная, но любима крысами, – ровным голосом произнесла женщина, – а теперь будьте так добры, отдайте Томасу одеяло.

– Нет, – вцепилась пальцами изо всех сил в одеяло Эмилия. Томас протянул огромную ладонь и дёрнул одеяло на себя.